В письмах всё не скажется, и не всё напишется…

Архив любого человека – это, что называется, двойное дно. Простые обыденные вещи могут рассказать о мыслях человека, чувствах, поступках, любви к природе и окружающему миру, о соотношении в его душе добра и зла, любви к человеку. 

Сухой перечень тысячи единиц хранения рассказывает о заломах, потёртостях, загрязнениях, количестве. Открытки, дневник и записки, написанные детским подчерком, книги, письма, вещи, фотографии, альбомы, блокноты с косыми строчками. Каждая такая единица хранит события и сведения разных лет, но все они ведут к одному человеку, как паутинка обволакивают его образ и дают возможность увидеть и понять его жизнь полнее и ярче. 

Чем больше погружалась, казалось бы, в простые вещи, тем больше удивлялась, как много он, поэт Евгений Зубов, успел прочитать, как он разбирается и оценивает произведения того или иного автора, что его восхищает, а что недоступно для понимания сначала, но открывается потом. Косые строчки в блокнотах шлифуются и переписываются не один раз, а потом переписаны красивым подчерком и представлены друзьям, родным, а потом и литературным критикам, которые были скупы на похвалу.

«В письмах всё не скажется, и не всё напишется…». Это строчки поэта Константина Симонова, но, на мой взгляд, в письмах Евгения Зубова очень многое можно узнать о нём самом, в письмах частичка его души.

Из писем в 60-годы: 

«На носу Новый год! Все хлопочут, все собираются в компании, а я один «позабыт, позаброшен с молодых юных лет», но это терпимо Я уже порядком отвык от людей, так что самая лучшая компания для меня – одиночество и книги!.. У нас сейчас скучновато! Однообразный зимний пейзаж деревенской улицы не радует глаз. Серые, угрюмые дома, припушонные снегом крыши, качающиеся от ветра кусты, вот и всё. По вечерам и ночам начинаю уже вспоминать весну и лето.

…Жизнь у меня летит по-прежнему. Сейчас засел за Гоголя. Какой я был дурак, что не читал его раньше. Да и вообще только сейчас начинаешь понимать, что без Пушкина, Лермонтова, Толстого и Чехова немыслимо рассуждать о литературе. Они, эти классики являются как бы фундаментом к дому, название которого – Литература.

А Гоголь прелесть. Я все ночи часов до 3-4 утра читаю его. Какое описание, какой юмор. Думаю в скором времени всего прочитать.

…Пусть нас с тобой будут считать отсталыми и старомодными, но так я думаю, лучше читать и восторгаться старыми поэтами, чем тратить время на современную «стряпню», на которую крики не жалеют ни времени, ни бумаги. Я думаю полезнее и целесообразнее открывать читателям забытых талантливых писателей. Недавно я слушал из Лондона передачу о поэте Гумилёве (муж Ахматовой). Этот поэт был расстрелян. И вот его поэтическое творчество сравнивают с прозой Бунина. В своё время он стоял в ряду с Блоком и ещё многими поэтами. Также я слушал из-за границы выступление писателя Зайцева. Он очень интересно говорил о жизни и творчестве поэта Бальмонта.

Я думаю названные мною писатели ценнее читателям, чем современные модернисты. 

Строки стихов Зубова:

…Всё обновила весна.

Всё! И душа, как будто 

Что-то в себе открыв,

Почувствует в эти минуты

Жизни бурный прилив,

Захочется жить иначе,

Поверить в премудрость весны.

А прошлые все неудачи

Поблекнут, как старые сны.

Неудачи Евгения, его жизнь, стихи для других были поддержкой и радостью.

В письме от Марущак Лидии Ивановны, проживавшей в Загорске, поздравление с Новым годом и большая благодарность за поддержку, которую получила, читая стихи Евгения. Лидия поздравляет Евгения и сестру Зою. Желает здоровья и ждёт ответа. А значит, ответы бывали, значит, в семье Марущак могли эти письма сохраниться, но это ещё предстоит узнать.

Кто Вы, Лидия Марущак? Живы ли сегодня? Понятно из писем, что у Лидии Ивановны остались дети, дочь, внуки, есть несколько фотографий, но без подписи.

В архиве, переданном соседом Евгения Валентином Григорьевичем Косяковым, также есть письмо от Владимира Позднякова, который проживал(ет) во Владимирской области, от 7 января 1988г. А на открытке от 1987 года Владимир пишет Евгению: «Вы мне уже дороги как поэт, таких, как Вы – единицы, а может и меньше». 

Довольно неожиданно было для меня узнать, что есть у Евгения не только стихи, но и проза. В школьной тетрадке на 4-х листах рассказ «В сумерках». А дневниковые записи – это отдельная книга!

Ещё в 1987 году супруги Виталий и Галина Рубинские перепечатали стихи Евгения и переплели в книгу. Да, самиздат, но как приятно видеть, что в составлении книги участвовали ученики, посетившие Евгения в его «каморке»! Книга иллюстрирована рисунками ученицы Развилковской школы Кати Сновальниковой.

Тетрадей и блокнотов с записями много, как много и книг в библиотеке отца и сына Зубовых. Отец – это пример во всём. Именно отец, владевший прекрасно словом, сам, как установлено писавший рассказы и записки, приучал ещё ребёнком Евгения излагать правильно свои мысли, записывая их в дневник. И смешно, и грустно читать сегодня эти дневниковые записи 1951-52 годов, в которых уже видно, что мальчик обладает способностями к литературе. 

Работа с архивом интересная, но не даёт мгновенного результата, но уже сегодня найдены и новые стихи, и новые сведения о жизни Мисайловского поэта. Работа продолжается.